|
|
Джнанакришна (Михаил Койфман)
«Человек, Судьба, Вечность, или Философия Великого Единства»
|
|
|
|
|
Путь и цель. Философское эссе
|
|
1 / 2 / 3 /
4 / 5
|
Не совлекаются неведенья покровы
Ни спорами, ни болтовней трескучей,
Но лишь глубоким размышленьем,
изученьем, бескорыстьем и любовью.
|
|
Чтобы собрать урожай, необходимо вспахать поле, засеять его, дождаться всходов, ухаживать за посевами и т.д. Вспашите поле своего разума плугом несокрушимой воли, упорством в Истине, засейте его семенами знания, постоянно очищайте его от сорняков гордыни и заносчивости, гнева, лжи, лицемерия и ханжества, невоздержанности, алчности, согрейте всходы пробудившегося духа, всходы все возрастающей веры в себя, в свои неисчерпаемые силы и возможности животворящим теплом всеобъемлющей любви и бескорыстия, — и вы начнете пожинать плоды мудрости, Высшего Знания, постепенного Освобождения от страдания, Освобождения от неведения своей истинной бессмертной природы, от оков Неумолимой Кармы.
В юности я тяжело заболел. Толчком, мне думается, послужила перегрузка при поступлении в институт: я несколько переусердствовал при подготовке к вступительным экзаменам. Да и тяжелое детство в военные годы… Отец погиб в самом начале войны, и хлебнула наша семья военного и послевоенного лиха полной мерой!
Словом, на первом курсе я, что называется, сломался и очутился на больничной койке с тяжелейшим недугом. Учебу пришлось на год прервать и началось мое более чем пятнадцатилетнее великое очищение страданием.
О сущности и природе страдания речь у нас еще впереди, здесь мне лишь хочется привести слова из стихотворения Марины Цветаевой «Мука и мука»:
|
Люди, поверьте: мы живы тоской!
Только в тоске мы победны над скукой.
Все перемелется? Будет мукой?
Нет, лучше мукой!
|
|
Что только я ни перепробовал за эти годы в борьбе со своим недугом, но вновь и вновь все, что с таким трудом удавалось наладить, рушилось, а я оказывался в больнице наедине с отчаянием и полнейшей безысходностью.
Однако я на своем примере убедился, что если окончательно не падать духом и чего-то долго и упорно добиваться, то на помощь всенепременно приходит какая-то казалось бы случайность, вроде бы и мелочь, мимо которой немудрено и проскочить в том случае, если ты к этой случайности внутренне не подготовлен.
В разговорах между собой мы с женой шутливо называем такого свойства с позволения сказать случайности «космические мелочи». «Космические», потому что такие «мелочи» круто и бесповоротно меняют всю последующую жизнь человека.
Впрочем, забегая вперед, твердо могу сказать, что все мои жизненные и философские поиски подтверждают: случайно в мире ничего не происходит, все находится во взаимосвязи и взаимозависимости. просто не всегда представляется возможным рассудком проследить все эти тончайшие связи.
Об этом речь еще впереди, а пока однажды,когда жизнь уложила меня в очередной нокдаун, я случайно услышал разговор своих собратьев по несчастью. Речь, как выяснилось, шла о гимнастике Йогов, о лечебном воздействии их дыхательных и физических упражнений.
О Йоге я слышал и раньше, но тогда это как-то проходило мимо меня. Видимо, надо было изрядно выстрадать свое приобщение к этой благодати. Случилось мне услышать этот разговор в 33 года. Наверно, этот возраст и в самом деле зачастую может оказаться переломным в жизни человека. Я этим случайно услышанным разговором чрезвычайно заинтересовался. По моей просьбе в больницу принесли вырезки из журнала «Сельская молодежь» за 1969 год, где было опубликовано интервью с Зубковым Анатолием Николаевичем, только что вернувшимся из длительной поездки в Индию. Я буквально всем своим существом вобрал в себя эту информацию, переписал интервью и опубликованный вместе с ним комплекс упражнений, а за тем тут же в больнице приступил к практике Йоги. Место, прямо скажем, не очень-то подходящее для занятия Йогой, но мне, как говорится, было не до жиру, быть бы живу.
А дальше все для меня раз и навсегда встало на свои места. Йога сразу и безоговорочно стала для меня не только и не столько комплексом физических и дыхательных упражнений, но моим жизненным кредо, образом жизни, да вообще моей жизнью.
Индия! Сказочная страна мыслителей и философов, страна удивительного народа Вечности, народа
Мудрости, народа Бескорыстной Любви. Древняя Арьяварта! Родина вековечной мудрости, страна, философский гений которой подарил миру бесчисленную плеяду величайших мыслителей, совершенных мудрецов, великих Йогинов, гениев духа и разума, Вечных Учителей Человечества, Элиту Человечества!
Едва начав упражняться по системе Йогов, я почувствовал прилив энергии, мощный заряд бодрости, уверенность в себе, желание жить и делать свое дело, ради которого явился на свет и которое должен исполнить с максимальной отдачей.
Бытует такое мнение, что Йога якобы отрывает человека от реальной действительности, уводит его в какой-то надуманный, призрачный мир грез и иллюзий. Это в корне неверно. Созерцательное существование действительно является высшим существованием в мире, так как открывает человеку доступ к сокровенному, глубинному смыслу вещей и явлений, но это никоим образом не означает, что созерцание уводит от реальности.
Как справедливо отметил первый патриарх южной школы Чань китайский мыслитель Хой-Нэн /637—713 г.г./, жемчужину Истины следует искать на рыночных площадях, в гуще жизни, среди людей, а не в лесах и пустынях.
Правда нельзя не признать, что уединение может оказаться необходимым и полезным для человека, но только на определенный срок и при известных условиях. Но ни при каких обстоятельствах уединение не должно превращаться в самоцель. В этом случае оно может не только не принести пользы, но и причинить человеку непоправимый вред.
Мне вспоминается строка из еще одного стихотворения Марины Цветаевой: «… Оттого, что я на земле стою — лишь одной ногой…». Нельзя жить на земле и в то же время быть неземным, хотя бы даже и наполовину. На земле следует стоять твердо, двумя ногами, а это означает, что надо иметь стойкие принципы, надо хорошо знать, что ты хочешь,
и проводить свои принципы в жизнь. А для этого необходимо постоянно приобретать знание, неустанно работать над собой в направлении нравственного совершенствования. Желательно иметь мудрого наставника, который поможет вовремя избежать подводных камней на Пути.
Никто так трезво и реально не смотрит на вещи, как Йогин, проникающий своим взором в такие глубины сосредоточения, которое обыкновенному человеку в данный момент недоступны. Так что Йог — это самый земной человек. Да и как иначе! Тот, кто глубже других понимает истинную суть действительности, никак не может быть оторван от этой действительности. И если человек погружен в глубокое сосредоточение, это вовсе не означает, что он витает где-то там в заоблачных высях и начисто оторван от нашей земной реальной жизни. Совсем наоборот. Из этого состояния человек выносит такое откровение, такие прозрения, которые во все времена служат людям путеводной нитью.
Прекрасно сказал об этом Бодлер в стихотворении «Маяки»:
|
Эти вопли титанов, их боль, их усилья,
Богохульства, проклятья, восторги, мольбы,
Дивный опиум духа, что дарит нам крылья,
Перекличка сердец в лабиринтах судьбы!
|
|
«…Маяки для застигнутых бурей пловцов! — так совершенно справедливо Бодлер говорит о гениях, а что такое гений, как не человек с значительно превышающей средний уровень способностью к глубокому сосредоточению.
Именно сосредоточение и является целью и одновременно путем Йоги. Глубокое сосредоточение, самадхи, непосредственное созерцание Истины — такова высшая, восьмая ступень Йоги.
Что до меня, то ничто так не помогло мне найти свое место в жизни, твердо стать на обе ноги, как Йога, как приобщение к светлой жизнеутверждающей философии Индии.
Отныне меня начала интересовать не экономика (я заканчивал экономический институт), а философия с ее более глубокими проблемами. Я ощутил острый голод по информации, одна гимнастика Йогов без философской подкладки меня перестала устраивать, и тогда без особой надежды на успех я отправился в научную библиотеку. Совершенно неожиданно для себя я обнаружил, что существует большое количество интересующей меня литературы. Круг волнующих меня проблем все расширялся, естественно, возрастал и объем литературы.
Вначале я набросился на двухтомник С. Радхакришнана «Индийская философия». На мой взгляд, это лучшее, что переведено на русский язык в области индийской философии. Так вот, я было хотел с налету одолеть этот труд, но не тут-то было. Потерпев сокрушительное фиаско, я понял, что этой книги мне не миновать, но к ней еще надо идти и идти. К этому времени я окончательно убедился, что мое призвание — философия, т.е. наука о Вечности, наука об Истине, наука о Человеке.
Истина едина и разлита во всем сущем, поэтому, строго говоря, деление философии на восточную и западную носит несколько условный характер и имеет в виду прежде всего форму изложения, смещение акцентов в сторону тех или иных проблем, сокровенную суть извечных вопросов, волнующих пытливые умы мыслителей всех времен и народов, как то: истоки, сущность, основа бытия, основные законы бытия, бытие и небытие, жизнь и смерть, пространство и время, Путь и Цель -все то, что в конечном счете сводится к соотношению
вечного и преходящего, к Великому Единству Бытия.
И если индийским мыслителям свойственно стремление к последнему обобщению и последующая отработка частностей, то западную философию характеризует более четкая постановка частных проблем и некоторая расплывчатость, неопределенность, когда дело доходит до последних обобщений.
Возвращаясь к своей неудаче с книгой С. Радхакришнана, должен сказать, что для меня всегда в жизни было самым неприятным начать что-либо, а затем бросить, не завершив, потому что в данный момент мне это не по силам. Я где-то встречал такое типично восточное выражение: «потерять свое лицо». По моему разумению, это означает потерять уважение к себе, подорвать веру в себя, в свои силы. Человек — это Бог, возможности Человека неисчерпаемы и безграничны, и терять уважение к себе, подрывать веру в свои силы означает отход от своей истинной сокровенной сути, а значит, и отход от Истины.
Поэтому, когда впоследствии я писал афоризм «Идущему», который содержит в себе двенадцать заповедей Йога, то первейшей стала: «Не обдумав — не начинай, начатого — не бросай».
Каждый человек время от времени ощущает потребность в самоутверждении через некий неординарный поступок, через большие и малые «подвиги Геракла». И все же мне думается, что самый большой «подвиг Геракла» — это героизм повседневности, умение никогда не поступаться своими принципами, неустанная работа над собой, постоянное нравственное самосовершенствование. Не так-то просто, к примеру, с интересом выполнять неинтересную работу. Как упражнение воли, как самоутверждение, как упражнение в бескорыстии, в непривязанности к результатам наиболее интересна неинтересная работа.
Наступил момент, и мне захотелось себя проверить. Одним из самых трудных западных философов считается Иммануил Кант. Я решил познакомиться с философией Канта по первоисточникам, а не по критической литературе, и загадал: если эта задача окажется мне по силам, то по силам будет и все остальное. Сказано — сделано. За полгода я тщательнейшим образом проштудировал все шесть томов сочинений Канта, исписал кучу тетрадей, а когда дело завершил, то испытал двоякое чувство: с одной стороны, удовлетворение, с другой — некоторое разочарование.
Справедливо замечено, что Кант — это Будда, родившийся через две тысячи лет. По моему мнению, буддизм как философская система — это дорога никуда, это величественное здание, построенное на песке, это прекрасно разработанная этика, но нет надлежащего базиса, на котором это грандиозное здание этики покоилось бы.
Я проштудировал основные книги всех трех мировых религий. Из них труднее всего мне дался Коран, а наиболее близкой мне по духу оказалась Дхаммапада, где изложено учение Будды в виде его изречений. Невозможно не испытывать благоговейного восторга, размышляя над этими изречениями, исполненными глубокой мудрости и любви к Человеку.
Блестяще охарактеризовал личность Будды С. Радхакришнан: «Любой человек, обладающий воображением, будет изумлен, узнав, что за шесть веков до Христа в Индии жил государь, не уступающий никому до него или после него в духовном бескорыстии, возвышенном идеализме, в благородстве жизни и любви к человечеству». И далее: «Великий Будда навсегда олицетворяет душу Востока с ее напряженным спокойствием, мечтательным благородством, тихим покоем и глубокой любовью». И еще: «Ясность и кротость его лика, красота и достоинство его жизни, серьезность и энтузиазм его любви, мудрость и красноречие его проповеди завоевывали сердца равно мужчин и женщин». (С.Радхакришнан. Индийская философия. М. Иностр.лит.,1956.-С.295; 297—298).
И все же, изучая буддизм, я постоянно испытывал какое-то чувство дискомфорта, неудовлетворенности. Чего-то здесь явно не хватало. Впоследствии, когда я глубже вник в индийскую философию, мне стало ясно, чего именно: одной этики для реализации Пути мало. Помимо всего прочего, нужно еще знание, постижение Истины Великого Единства, а как раз это в буддизме практически отсутствует. Особо хочу отметить, что постижение Истины означает не пустопорожние метафизические споры о Невыразимом, Немыслимом, Непостижимом, но достижение состояния глубокого сосредоточения, йогическую интуицию, непосредственное созерцание Истины, самадхи.
Не случайно в индуизме считается, что Бог в образе Будды создал ложное учение с тем, чтобы погубить асуров, т.е. демонов. Буддизм не прижился на индийской почве, хотя и зародился в Индии. Бытует такое выражение, что индуизм задушил буддизм в братских объятиях. Как бы то ни было, но в настоящее время буддизм играет в Индии незначительную роль.
Любопытно, что когда Будде задавали вопросы, на которые разум, как таковой, не может дать окончательного рационального ответа, он хранил молчание. Вслед за тем, как бы продолжая эту традицию, Иммануил Кант убедительно доказал, что когда разум пытается ответить на вопросы, лежащие за пределами его досягаемости, он впадает в неразрешимые противоречия. В своих знаменитых четырех антиномиях Кант с железной логикой дал диаметрально противоположные ответы на одни и те же вопросы. Согласно его учению, все, что лежит за пределами чувственного восприятия и сферы мысли, для человека абсолютно недосягаемо. Это ноумен, вещь в себе. Вот в этом и заключается основной недостаток критической философии Канта. Он признает только чувственное созерцание. Но есть ведь еще и надсознание, интуиция как управляемый процесс, как результат могущественной воли философа, есть еще непосредственное созерцание Истины в глубоком сосредоточении, самадхи.
Один буддийский мудрец пришел к царю, и царь попросил его разъяснить, что такое Бог. Кстати, в древней Индии мудрецы почитались наравне с Богами, поэтому мудрец мог придти к царю, беседовать с ним об Истине, а царь в благодарность наделял его щедрыми дарами. Не говоря даже об остальном, уже одно это подтверждает величие индийского народа, его извечную, уходящую корнями в глубокую древность, мудрость.
Полководец Тимур заметил как-то, что к народу, от которого уходят его мудрецы, приходят полководцы. Иными словами, такой народ либо становится добычей агрессора, либо сам превращается в агрессора. И то, и другое одинаково губительно и влечет за собой тяжкие последствия.
Если в стране нет почвы для процветания мудрости и мудрецов, если не почитается то, что заслуживает всяческого уважения и почитания, если люди перестают даже и помышлять об Истине, — такой народ постигает глубокий духовный кризис, если не сказать сильнее. А подобный духовный маразм сопровождается катастрофическим падением нравственности, резким ростом преступности, словом, кругом царит дисгармония, распущенность и беспорядок. Хотя где-то в затаенных глубинах непременно зреют семена добра и духовного возрождения, что выражается прежде всего во все усиливающейся тяге людей к разумному, доброму, вечному, я бы назвал подобное влечение людей к Непостижимому тоской по Истине.
Примеров тому можно привести множество. Обратимся к седой древности, возьмем величайшую книгу человечества — Библию. В одном из колен Израилевых, сколько мне помнится, в колене Вениамина, начали нарушаться заветы отцов, процветать пьянство и разврат, подрывались нравственные устои общества. В результате был нарушен святой закон гостеприимства. Сыны Вениамина надругались над гостем. К заветам отцов древние относились крайне серьезно. Прозвучал извечный клич: «По шатрам своим, Израиль!», и древние иудеи в порыве священного гнева практически истребили род Вениамина, хотя потом и сокрушались по этому поводу.
Аналогичный случай описан в Махабхарате, эпосе Индии, когда сбылось проклятие Гандхари, тяготевшее над родом Кришны. В племени ядавов начала резко падать нравственность, нарушались священные традиции, не почитались должным образом мудрость и мудрецы. В результате ядавы посмеялись над посетившими их тремя великими мудрецами, один из них в гневе проклял ядавов и племя через короткое время погибло в междоусобной распре.
Вернемся, однако, к нашему буддийскому
мудрецу и царю. Так вот, царь попросил мудреца рассказать ему о Боге. Мудрец молчал. Царь выждал приличествующее время и повторил вопрос, но ответа вновь не получил. Потеряв терпение, он в третий раз задал тот же вопрос. Тогда мудрец сказал: «Я тебе отвечаю, но ты не понимаешь».
Идея тут ясна. Невозможно живописать словами Непостижимое, невозможно постичь Немыслимое, помыслить Невыразимое. Но это не означает, что мы должны перестать мыслить об Истине, стремиться к Истине, постигать Истину. Да, разум не в состоянии помыслить то, что по сути своей находится за пределами сферы мысли, и тем не менее это не исключает всеобъемлющей роли разума в деле постижения Истины. Тут мы столкнемся с величайшим из величайших в мире парадоксов. Привести к Истине, к непосредственному ее созерцанию разум может, лишь полностью исчерпав свои возможности и снимая самого себя в процессе мышления.
Чуть позже расскажу об этом более обстоятельно, пока же хочу только сказать, что такая постановка вопроса об Истине, как в критической философии Канта и в буддизме не может быть удовлетворительной и не вызывать протеста у мыслящего человека.
Мы действительно не можем совершить невозможное и выразить Невыразимое, но мы можем и должны говорить о его высших проявлениях в мире, тем самым бесконечно приближаясь к Непостижимому, хотя и никогда не достигая Его, по крайней мере, в процессе мышления. Человечество от века этим и занимается, пытаясь устами мыслителей выразить Невыразимое.
Слово «мыслители» я употребляю здесь в самом
широком смысле. Тут имеются в виду не только те, кто занимаются непосредственно философией, но все гениальные вдохновенные певцы Вечности, поэты, художники, музыканты, возносящиеся через небывалые творческие муки к сияющим вершинам Мудрости. Из этой вечной «переклички сердец в лабиринтах судьбы» и рождаются все духовные ценности, являющиеся величайшим достоянием человечества. Значимость сказанного — в несказанном…
И если бы меня спросили, что такое Бог, я бы ответил так, как определяют сущность Бога индийцы: Бог — это Сат — Чит — Ананда, Вечное Разумное Блаженство; Сила, Разум, Любовь.
Если все есть Вечное Разумное Блаженство, Сила-Разум-Любовь, то зла, как такового, нет, есть лишь убывающее добро.
Нет слабости, но есть убывающая до определенной точки сила, которая затем начинает возрастать и возвращается к себе, превращаясь в безграничное могущество, в божественную силу.
Нет абсолютного невежества, неведения, тьмы, но есть убывающее знание, убывающий свет Истины, убывающий разум, который с определенного момента возрастает, превращаясь рано или поздно в мудрость , в йогическую интуицию, в йогическое всеведение, в откровение.
Нет абсолютного зла, но есть убывающая любовь, которая на определенном этапе поворачивает вверх, к основанной на знании, на постижении Истины Великого Единства всеобъемлющей любви, к блаженству, к божественному блаженству.
Кстати, хочу сразу оговориться, что если я утверждаю, будто нет абсолютного зла, а затем все же говорю о зле, то не надо делать поспешного вывода, что я себе противоречу. Тут все дело в степени убывания добра. Просто определенную степень убывания добра, я бы даже сказал, само убывание добра мы условно называем злом. Давайте так и определимся в этом вопросе о зле. Зло — это убывающее добро.
Тут, по-моему, самое время сказать о страдании, о глубинной его сути. Сила приобретается знанием и неизбежно должна сопровождаться чистотой, требует все большего нравственного совершенства. В противном случае сила духовности, сила постижения Истины влечет за собой все более тяжкое бремя страдания. Несоответствие духовности и достигнутого уровня нравственного очищения я бы назвал дефицитом чистоты. И ликвидируется этот мучительный дисбаланс между уровнем духовной силы и уровнем нравственного совершенства, уровнем этической подготовки только путем очистительного страдания.
Зло самоуничтожимо. Силой неумолимой Кармы, зло неизбежно возвращается к самому себе и этим возвращением сжигает себя самое самим собою в очистительном пламени страдания. Поэтому можно определить страдание как Великий Очиститель, очистительное пламя, недремлющий страж духовности, как вечный процесс сжигания зла неведения, а точнее сказать, процесс самосгорания возвращающегося к себе зла. Проще говоря, страданием назван процесс сгорания зла, через страдание в нас выгорает совершенное нами ранее зло. Не зря считается, что страдание облагораживает. И если наслаждение неизбежно нас пресыщает рано или поздно, то страдание — очищает.
|
|
продолжение
|
|
1 / 2 / 3 /
4 / 5
|
|
|
|